Борис Осипов – сын выдающегося художника-живописца Афанасия Осипова. Борис Афанасьевич, как и отец, художник, однако в Якутии, его творчество известно лишь в узких кругах ценителей искусства. Между тем, Борис Афанасьевич – член Союза художников России, автор более 100 картин, участник российских и зарубежных выставок, победитель конкурса «Лучший эскизный проект мемориала исследователей Арктики в РС (Я)» Российского географического общества. По его эскизам и при его участии созданы рельефы памятника 375-летия вхождения Якутии в состав России, барельефы на спорткомплексе «Триумф», декоративное оформление часов на здании Якутского художественного училища им П.П. Романова, бюсты А.Н. Осипова для Бердигестяхской СОШ им. А. Осипова и Мытахской картинной галерее Горного улуса.

В рамках музейной рубрики «Художественные династии», посвященной Году семьи в РФ, мы поговорили с художником о его творчестве, влиянии отца на становление молодого автора и продолжении династии.

Вы с детства мечтали стать художником?

Несмотря на то, что я рос среди известных якутских художников, сам я в детстве об этом особо не задумывался, не мечтал стать художником. Хотя участвовал в школьной редколлегии: оформлял стенгазету. У меня были другие предпочтения, я любил играть в футбол, хоккей.

Настоящий интерес к рисунку, живописи возник позже, когда я учился в Московском архитектурном институте. При институте была кафедра рисунка и живописи, где помимо учебной программы мы позволяли себе заниматься неформальным искусством. Это было очень интересно – следовать не строгим канонам соцреализма, а предлагать свое творческое видение. Мои преподаватели с кафедры привлекли меня к участию в выставках Московского комитета художников графиков – это неформальное объединение художников нонконформистов.

Вашего отца трудно назвать неформальным художником, но насколько ваш отец влиял на вас?

Он влиял не столько на мое творчество, сколько на общее культурное развитие. Он всегда выписывал не только советские художественные журналы, но и зарубежные: польский «Проект», «Современная архитектура Франции», журнал ГДР «Bildende kunst», «Modern Art» и т.д. Ему, может быть, это было и не близко, но он для своего кругозора всегда оформлял подписку на данные издания. Эти журналы в Якутск тогда приходили целыми пачками. И я с детства наблюдал за различными мировыми тенденциями. Читал статьи про художников, которые никак не могли быть в Советском Союзе приветствованы: Энди Уорхол, Роберт Раушенберг. Кроме этого у него была книга философа Роже Гароди «О реализме без берегов». В ней автор высказывается, что реализм – это всё, нет никаких иных - измов, которые просто художник придумывает для себя или для пиара. Все искусство творится в голове. Если ты, например, как Рене Магритт рисуешь пейзажи, в которых летающие человечки, или как кубист деформируешь натуру, то это - твой реализм. Это твое желание понять и познать, которое не имеет ничего общего с цитатой: «Я художник - я так вижу». В конечном счете, это свобода. И меня это всегда завораживало. Потому что вокруг я видел совсем иное. Другие художники работали с заказами, но и по-другому не могли, потому что у всех была за плечами реалистическая школа.

Вы могли бы назвать свою любимую работу вашего отца?

Меня поразил триптих «Седой Вилюй», потому что он грандиозный, масштабный, динамичный. Казалось бы, просто рабочая тематика, но передана мощно. В полотнах он хотел отразить историю, путь от архаики до настоящего того времени.

 

Давал ли он вам советы?

Когда я после школы учился в Новосибирске, познакомился с творчеством художника Николая Грицюка. Он тогда произвел на меня глубокое впечатление, его работы были ни на что и ни на кого не похожи: на грани абстракции, очень индивидуальный почерк. И эти картины меня так завораживали, что я начал пытаться подражать его стилю. И когда отец увидел мои работы, он сказал мне: «ты сначала пройди весь путь, который прошел Николай Демьянович». В школе он мне тоже говорил, когда я увлекался модернистами, вроде Пикассо, подражая конечному этапу тех художников, которые мне нравились, но, абсолютно не учитывая их пройденный путь. Какой-то путь ты должен пройти самостоятельно.

 

Вы бы хотели, чтобы и ваши дети продолжили художественную династию?

Я как-то об этом вообще не думаю, династия – не династия. У меня сын по образованию дизайнер и у него свой жизненный путь. У каждого своя судьба, и если кого-то тыкать с самого детства, мол, стань тем-то, сиди рисуй, то, вряд ли, из этого выйдет что-то хорошее. И мне вот как раз это нравилось в отце, что он не принуждал меня, никогда не давил. Конечно, есть какой-то бэкграунд, который на человека влияет, но это влияние может быть совершенно опосредованным, и ты только потом можешь понять, почему это произошло, почему ты стал художником.

 

Семья Осиповых (мать слева сверху Октябрина Дьяконова, отец Афанасий Осипов, внизу слева дочь Оля, справа Борис)

«Сад камней». Холст, масло, 2016 г.

«Защита от хаоса». Бумага, цветной карандаш, 2017 г.

«Восток Запад». Бумага, смешанная техника, 2009 г.